Размышления о любви ученых ТюмГУ
Чем любовь похожа на британский сериал «Доктор Кто»? Почему она бессильна перед атакой времени? И что наполняет тишину ночного дома? Ко Дню всех влюбленных мыпопросили ученых ТюмГУ рассказать, что они думают о любви. Игорь Чубаров,директор Института социально-гуманитарных наук ТюмГУ, к.ф.н. Любовь – это сугубо эгоистическое, нарциссическое чувство. Но не в том смысле, что это обязательно «любовь к себе», а в том, что человек, особенно мужчина, зачастую любит свою любовь больше объекта этой любви. К примеру, мы говорим подругам: «Я же люблю тебя, как ты смеешь меня не любить?» Т.е.мужская любовь столь ценна в наших глазах, что способна оправдать все, что угодно. Как-то раз я унимал афроамериканца, который избивал свою русскую подругу, а в ответ на ее вопли приговаривал: «Я же тебя люблю, дура». Было бы неверно отождествлять любовь с сексуальностью. Не думаю, что асексуалам можно отказать в способности к любви, как и слепоглухонемым в способности мыслить. Не говоря уже о более платонических видах любви – к матери, семье, Родине или себе любимому. В некоторых языках, напримерв итальянском, «любовь-страсть» и «любовь-жалость» вообще выражаются разными глаголами. Не случайно Фрейд понимал любовь как нежную привязанность, то есть, скорее, как проявление импотенции. Дело в том, что связь любви с либидо делает ее очень уязвимой перед атакой времени: времени человеческой жизни, связанной со старением и смертью. Поэтому менее романтически настроенные аналитики склонны, не разрывая саму эту связку, констатировать смертность любви, как и самого человека. Любовь выживаеттолько в языке, поселяясь в художественной литературе, искусстве или религии. Такова греческая «агапэ» – высшая форма любви, или христианская «любовь к Богу». Нас интересует не столько понимание того, что с нами происходит во время любовных отношений, сколько то, почему этих отношений, состояний или чувств «не существует» (Лакан). Или то, что существование в них не самое главное. Ведь самого любовного контакта может и не случиться в условиях, когда он фактическиподменяется товарами и услугами – образами сексуального потребления – языком рекламы, который, как язык у Якобсона, дан заранее, а все, что нам остается, – стыдливосдвигать его формы, корча из себя заумных поэтов и рыночных трубадуров. Но и не важно, что любви не существует как сущности, особого чувства, свойства или отношения объектов – именно само это отсутствие позволяет понять его как вспышку, ничем не обеспеченное событие встречи влюбленных, которые не любят и не могут любить как в отождествлении, так и в отрыве друг от друга. Говорить об онтологии любви сегодня нужно на совершенно иной основе, критично подвешивая ее современные политико-правовые буржуазные модели – анархическую полиаморию или рыночныйадюльтер. Основание любви – договор. Договор, который нужно попытаться не нарушить. Ибо любое признание в любви можно понимать не только как договор о намерениях, но и какжелание обмануть. Именно поэтому мы (чаще женщины) так часто спрашиваем у любимого человека: «Любишь ли ты меня?»То есть запрашиваем, действует ли ещедоговор между нами, правда, заключенный вовсе не на небесах, а, скорее, в нашихкошельках, обстоятельствах трудоустройства или амбициозных планах на будущее. Чтобыпонять, любят ли тебя, не обязательно подозревать и оценивать искренность интонации: если тебя не спрашивают о любви в ответ, значит, договор расторгнут. Надежда Федорова,заместитель директора по общеобразовательному блоку дисциплин Института социально-гуманитарных наук ТюмГУ Что вы поняли о любви к этому моменту своей жизни? Любовь не обязательна, как любой синергетический эффект, но вне ее поля многие вещи,явления и события просто не происходят. Любовь. Что посоветуете? Советую фильм «Любовь» Эдмунда Гулдинга (MGM, 1927) по мотивам романа Льва Толстого «Анна Каренина» с Гретой Гарбо в главной роли. Вычурно, алогично, местамипросто бессмысленно, но непреодолимо притягательно – настоящая любовь. Что вы любите больше всего? Люблю стук часовых ходиков, задающий ритм дыханиям, наполняющим ночную тишинумоего дома. Александр Вилейкис,куратор Центра новой философии, сотрудник Института социально-гуманитарных наук ТюмГУ Если пытаться определить любовь и подвести под неё четкие, дистиллированные понятия, то мы придем к тому, что она состоит из разных характеристик. Их число непостоянно, а сами они вступают в конфликты. Это ведет к проблеме промежуточных состояний: как провести границу между одним и другим, где ее надо проводить, а где – нет? Поэтому исходить из четкого определения было бы так же самонадеянно, как предполагать, что трагедия – это тогда, когда наступает катарсис. На мой взгляд, лучше выбрать отдельный случай, который поможет хотя бы немного подойди к описанию сложного феномена. Я считаю, идеальной в этом смысле является сюжетная арка 8-10 сезонов британского сериала «Doctor Who». Его ключевым вопросом можно назвать вопрос об основании,«заземлении» жизни. Сложная и в то же время очень простая проблема: зачем? Главный герой много раз в жизни задает себе этот вопрос. Но дело в том, что определить причину своего существования, абстрагируясь от повседневности, едва ли возможно. По сюжету у героя с каждым следующим событиемотнимают ещё одну внешнюю причину для жизни. Долг, вина, дружба, любознательность и любовь уходят, оставляя чувство усталости и пустоты. Девизом последних серийдесятого сезона является фраза «Be just kind» (что несколько натянуто можно перевести, как «быть добрым», но это убивает большую концептуальную рамку). Но и она перестает работать. В какой-то момент именно любовь и дружба становятся его ключевыми основаниями– но основаниями внешними. Проблема в том, что внешнее, в отличие от внутреннего, не дает стабильного смысла. Герой начинает жить лишь ради другого человека, а собственное «я» вообще исключает из повседневности. В этом смысле любовь похожа на любое иное обоснование для жизни. Очередной вариант ее «заземления». Она смысл и «клей» для целостности мира.
Партнёр:
Тюменский государственный университет