Однажды ночью, сидя на холме возле леса и любуюясь дрожащим сиянием звезд, демоненок Гаспар спросил свою наставницу нимфу:

- Скажите, а что значит быть учителем?

Нимфа внимательно посмотрела на Гаспара.

-Когда-то вы решили стать им, - продолжил он, - и посвятить всю свою жизнь обучению таких же не знающих мира детей, как я. Вы много ожидали, но оправдались ли ваши ожидания? Вы мне, - Гаспар сделал небольшую паузу, - расскажите?

- Раньше ты меня об этом не спрашивал, - улыбнулась нимфа.

- Раньше я как-то и не задумывался об этом. А вот недавно прокрутил у себя в голове все произошедшее за последние несколько лет и понял, что всех моих открытий и достижений не было бы без вашей помощи. Вы помогали мне в учебе, в развитии талантов,  помогали самосовершенствоваться. Мне очень нравятся ваши уроки, и я уверен, что благодаря им , я и стал тем, кто я сейчас есть. Вот тут-то я и задался вопросом: "А смог бы я так же кого-то учить?", а потом спросил себя: "А что вообще значит быть учителем?"

- Что значит быть учителем... - задумчиво протянула нимфа и после короткой паузы начала свой рассказ.

- В детстве мы часто играли с подругами в "учителей и учеников". "Учитель" выбирал какую-нибудь тему, а "ученики" сидели за маленькими столиками и внимательно его слушали. В конце игры "ученики" оценивали "учителя" : интересно ли объяснял, все ли было понятно. Подруги говорили, что я умею учить, как никто другой, и мне это очень льстило. Мне нравилось объяснять, и от того всем остальным нравилось меня слушать. Тогда я впервые подумала: "А может стать учителем?". 

Когда мы стали постарше,  нас отправили обучаться у одного старика, которого мы называли Мудрецом, - нимфа стала улыбаться ярче преженего, - Мы считали его самым умным среди всех взрослых, для нас он был образцом, примером для подражания. Он был невероятно добрый, что в общем-то не мешало ему порой прикрикнуть на нас, когда мы совсем переставали его слушать и начинали переходить допустимые рамки приличия. Нам он нравился, и ни у кого другого учиться мы не хотели.

В тот период я переодически возвращалась к идее стать учителем, но относилась к ней как-то не серьезно. Мне больше нравилось думать о чем-то заоблачном, необычном, а учитель, по моему мнению, от этих понятий был далек.

Спустя несколько лет Мудрец вдруг сказал нам, что обучает нас последний год, а после уходит в отставку, и дальше наш путь лежит без него. Это было немыслимо для нас. Мы не могли свыкнуться с тем, что наш Мудрец, который был с нами фактически с самого детства, вдруг уходит. О, сколько нами было пролито слез! А в день прощания, когда он давал последние наставления, нам казалось, что им вообще нет конца. Он говорил, что гордится нами, и что уверен в нас, как ни в ком другом. "Отныне, дети мои, вы должны идти по собственному пути. Найдите его, остерегайтесь тьмы и идите к свету!" - такими были его прощальные слова.

В тот год я и нашла себя на мысли, что в будущем хочу быть таким же другом и наставником для своих учеников, как и наш Мудрец, и чтобы когда-нибудь меня так же, как и мы его, провожал со слезами, с любовью и с глубочайшим уважением.

Так  и началась моя жизнь учителя.

 Первое время я преподавала у небольшой группы из семи человек. Отношения с ними у меня не сложились: они обзывались, ругались, совершенно не хотели меня слушать, устраивали потасовки и творили все, что вздумается. Порой на меня они не обращали абслолютно никакого внимания, будто меня не существовало, и в такие моменты я больше радовалась, чем расстраивалась, потому что тогда они меня не задевали. Что сказать - первая неудача. Я не выдержала с ними и пары месяцев, и мне поручили другой класс.

Дети в нем были намного спокойнее, и я вздохнула с облегчением. С ними у меня складывались обычные, сугубо рабочие отношения. А мне ведь хотелось не только научить их писать и читать и просто объяснять им физику, химию, биологию или астрономию. Мне хотелось стать их наставницей, путеводителем, живым примером для подражания. Мне хотелось учить их тому, что они не могли делать за пределами классных стен. Мне хотелось помочь им идти к свету, как когда-то к нему нас вел Мудрец. В этом и заключалось мое видение учителя. И я вдруг вообразила себе, что если задача учителя шире обычных объяснений, то мне будет по силам охватить эту ширь. Но для них я по-прежнему была обычным учителем, для меня они были обычными учениками и одноклассниками друг для друга, но не больше. С тех пор я больше никогда не преподавала нескольким ученикам одновременно, и дальше мой путь повернул в другую сторону, в которой мы с тобой и встретились.

К слову, и в роли наставницы для кого-то одного не все складывалось сразу, как хотелось бы. Мой первый ученик изначально был таким же особенным, сияющим мечтателем, как ты, Гаспар. Но помнишь, что я тебе говорила в первые же дни твоего обучения о добре и зле?

- "Дорога тьмы идет с дорогой света не разлучно, А значит, что со светлого пути сойти легко", - простучал Гаспар начало стихотворения. 

- Верно. "Не можем видеть мы порой, как тьма хитра и злополучна: Тебя та может обмануть и увести с собой на дно", - закончила нимфа, - И я всегда страшилась, что не услежу, когда ученик пойдет по то темной дороге, увлекаемый мерцанием мрачных истин. Этот момент едва уловим, и сразу его только опытный учитель приметит, каковым я, к сожалению, на тот момент не являлась. Я очень долго себя корила, бичевала за то, что не углядела, когда он начал обращать свой взор к тьме, за то, что не смогла вернуть того доброго, светлого ребенка обратно. Мне было больно его терять. Он ушел в неизвестном направлении, и мы больше никогда не виделись. Тогда я разочаровалась в себе полностью.

Меня спас второй ученик. Он наоброт изначально жил во тьме, и учеником моим стал не сразу, а со временем. Мы просто общались, и постепенно я стала пытаться приписывать ему эту роль. Он долго упирался, бунтовал, называл мои слова чушью и говорил, что для таких, как он, надежды нет, а я все время пыталась доказать ему обратное. Он постоянно грозился уйти, предварительно сделав мне больно, и знаешь, что? Он так и не ушел, инамеренно ни разу не причинил мне боли. Время шло. Казалось, что изменений не было, но я-то знала, я-то видела и чувствовала, как его характер и образ мыслей с каждым днем менялся. В нем вообще все менялось: интонация, с которой он говорит, поступки, слова, стали видоизменяться привычки, глядеть он стал по-другому, его внутреннее злое, буйное море обдающее тебя своим негативным излучением, постепенно подобрело и успокоилось. Он стал шутить, и казалось, что с его язвительными выражениями на ружу выливался весь накопившийся внутри него яд, и когда он полностью выпарился из его души, шутки тоже перестали быть ядовитыми. Он стал обращаться ко мне на "вы" и проявлять уважение, о котором я и мечтать раньше не могла.

В конце концов, какими-то невероятными усилиями и убеждениямия сумела вытащить его из тьмы. Никогда бы не подумала, что обладаю таким терпением. Когда я спросила: "Почему ты все же согласился на мою помощь?" - он ответил: "Вы в меня поверили, а я поверил вашей вере".

Как ты видишь, учителем быть действительно сложно. На тебе лежит большая ответственность, ведь от учителя зависит многое, и иногда они меняют чью-то жизнь, сами того не понимая. У него, как и у всех, бывают свои взлеты и падения. Он, как и все, разочаровывается, и главное здесь - суметь не пасть духом и двигаться дальше. В то же время, ты роднишься со своими учениками, радуешься их достижениям, разделяешь с ними горечи их первых неудач, переживаешь за них, помогаешь им найти себя, и когда они с твоей помощью становятся кем-то удивительным - ты гордишься ими. Учитель - свидетель того, как в маленьком человеке зарождается жизнь, будь она прекрасна как сверкающие звезды, или уродлива, как самые темные глубины человеческого заблуждения. Учитель может помочь ученику разжечь свой, уже имеющийся внутренний огонь, выпрямить внутреннее уродство и выйти из тьмы, чтобы потом засиять. Это мой идеал учителя, к которому я с самого начала стремлюсь.  А главное, что, когда ты кого-то учишь и воспитываешь, ты учишься и воспитываешься сам. Поэтому ты лучше понимаешь людей и мир вокруг. Все это стоит того, чтобы посвятить этому свою жизнь. Все это и означает быть учителем, - заключила нимфа.

Гаспар молчал, осмысливая все сказанное наставницей. В его голове вспыхнуло столько разных мыслей, что он терялся, не понимая, какую развить первой. Спустя какое-то время, он вдруг  посмотрел на нимфу и сказал:

- Знаете, а ведь в вас действительно горит этот магический огонь, о котором вы говорите. Мне именно такого мне всегда так не хватало, и вы поделились со мной своим, чтобы я наконец смог по-настоящему загореться. Вы невероятный учитель. Я так рад, что вы появились в моей жизни, спасибо вам за все!

Нимфа была обескуражена, никак не ожидав  такого завершения сегодняшнего урока.

-С-спасибо тебе, Гаспар, мне до сердечной боли приятно это слышать, - пролепетала нимфа.  Для нее это была небывалая по важности похвала. Щеки ее несколько раскраснелись, а глаза заблестели от подступивших слез. Видя, что Гаспар это заметил и занервничал, нимфа мысленно над собой  посмеялась и успокоилась.

- Так, - сказала она, смахнув слезинку, - ну все. Значит, очередной урок усвоен. Теперь можно и на звезды посмотреть?

-Д-да, - ответил Гаспар,  тревожно косясь на наставницу и, неуверенно улыбнувшись, закончил, - Теперь можно и на звезды посмотреть.

Орфография и пунктуация автора сохранены