Татьяна Кузённая: «Язык - это живой организм, который со временем сам отсекает от себя всё лишнее»
Сто лет назад, в октябре 1918 года, произошло событие во многом определившее развитие русского языка – вступил в силу декрет Совета Народных Комиссаров «О введении новой орфографии». Историк языка, кандидат педагогических наук, доцент Института гуманитарный наук БФУ имени И. Канта Татьяна Кузённая рассказала kantiana.ru о том, почему эта реформа была необходима, как её встретило общество и можем ли мы в ближайшее время ожидать таких же масштабных изменений орфографии. – Татьяна Федоровна, в народном сознании закрепилось убеждение, что реформа правописания – это детище Октябрьской революции. Но это ведь совсем не так? – Совершенно верно, это один из мифов. Реформу часто не совсем обоснованно называют большевистской, причем иногда с оттенком пренебрежительности. На самом же деле Декретом Совета Народных Комиссаров большевики лишь узаконили, довели до конца очень важное дело, которое начали великие российские ученые еще в конце XIX – начале XX века. Так, в 1885 году академик Яков Карлович Грот (1812 – 1893) опубликовал справочное издание «Русское правописание», вопросами реформирования и упорядочения орфографии занималась Орфографическая подкомиссия при Императорской Академии наук – самой высокой научной инстанции. Работу возглавляли академики Алексей Александрович Шахматов, Филипп Федорович Фортунатов. Активное участие в работе над упрощением норм орфографии принимали выдающиеся филологи Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, Роман Федорович Брандт, Василий Ильич Чернышёв. В 1904 году вышло «Предварительное сообщение» Орфографической подкомиссии при Императорской Академии наук под председательством Алексея Александровича Шахматова. Через восемь лет появился проект реформы, а 11 (24) мая 1917 года она была объявлена официально в «Постановлениях совещания по вопросу об упрощении русского правописания».
Чуть позже вышел ряд циркуляров о введении в школах с нового учебного года реформированного правописания, однако реальные шаги в этом направлении были предприняты только после Октябрьской революции.
23 декабря 1917 года (5 января 1918г.) был опубликован и вступил в силу Декрет народного комиссариата просвещения РСФСР за подписью Анатолия Васильевича Луначарского «О введении нового правописания», в котором всем правительственным и государственным изданиям предписывалось с 1 (14) января 1918 года «печататься согласно новому правописанию», а школам внести соответствующие изменения в обучение грамоте.
10 октября 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР Декретом «О введении новой орфографии» распространил положения документа на «все правительственные издания, периодические (газеты и журналы) и непериодические (научные труды, сборники и тому подобное), все документы и бумаги».
В соответствии с реформой из алфавита исключались буквы «ять», «фита», «и десятеричное», вместо них должны были употребляться, соответственно: Е, Ф, И. В декрете не упоминалась давно вышедшая из употребления «ижица», но и она исчезла из алфавита. Буква «ер» (Ъ) исключалась на конце слов и частей сложных слов, но сохранялась в качестве разделительного знака. Был введён ряд изменений, касавшихся правил написания приставок, оканчивавшихся на з/с, а также некоторых старославянских по происхождению архаичных окончаний прилагательных, причастий, местоимений.
- Почему назрела необходимость реформы? – Потому что написание не соответствовало живому произношению. Буква Ъ в конце слова звука не обозначала, а служила лишь для обозначения конца слова. Звук, который обозначался буквой «ять», был утрачен в древнерусском языке XV – XVI веков и оставался, по словам Дмитрия Ивановича Языкова (1773 – 1845), камнем, не у места лежащим, о который все спотыкаются и который не убирают только потому, что некогда он был нужен для здания. При этом никаких правил употребления буквы «ять» не существовало. Нужно было просто вызубрить слова с этой буквой, что для гимназистов всегда было мукой. Именно поэтому и появилось известное стихотворение о белом, бледном, бедном бесе. В корнях почти всех слов этого стихотворения писалась буква «ять». Все это, конечно, усложняло процесс обучения. Замена некоторых окончаний прилагательных, причастий и местоимений, о которых мы уже говорили, приблизила нормы орфографии к разговорной речи. Реформа, безусловно, сыграла прогрессивную роль и сделала образование более доступным для широких масс населения. Однако у нее было немало противников, чья критика часто была обоснованной. Ну, действительно, как в отсутствии буквы «i» отличить слова «мир» от слова «мip»? Первое означало отсутствие войны, вражды, лад, согласие, покой, а второе – вселенную; земной шар, людей, весь род человеческий, крестьянскую общину.
Среди критиков «революционного кривописания» можем назвать Ивана Александровича Ильина, по мнению которого, отмена буквы «ять» «пронеслась по русскому языку и литературе опустошающим смерчем», Алексеевича Бунина. Что касается последнего, то в «Окаянных днях» мы читаем: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию». Не принимали нового написания слов и Александр Блок, утверждавший, что хлеб без буквы Ъ и не пахнет, и Марина Цветаева.
Тот факт, что реформу завершили большевики, вызвало её резкое неприятие со стороны их противников. Именно поэтому нововведения не коснулись большинства изданий, печатавшихся на контролируемых белогвардейцами территориях, а затем и в эмиграции.
Но в исторической перспективе преимущества, которые давала реформа, перевесили её недостатки. Хотя бы потому, что она сняла многие противоречия в русской орфографии, сделала её более стабильной и удобной.
– Во многих языках, в том числе и самых распространенных – в английском, но особенно, пожалуй, во французском – тоже много необязательных, на первый взгляд, сложностей. Например, мы пишем «Peugeot», а произносим – Пежо... – Ученые этих стран ведут активные дискуссии о том, следует ли упростить написание или нет. Но тут важно понимать, что языковые законы – это касается всех уровней – разнонаправлены. С одной стороны, они позволяют сохранить некий стержень, основу языка для того, чтобы он существовал как устойчивая система. Если бы этого не было, мы бы через 2 – 3 года перестали друг друга понимать. Но, с другой стороны, есть движение в другую сторону. И это позволяет языковой системе (именно системе, а не жесткой структуре) быть гибкой, динамичной. Поэтому не стоит драматизировать ситуацию, связанную обилием заимствованных слов в современном русском языке. Мое убеждение состоит в том, что язык – это самоочищающаяся система, он рано или поздно избавляется от того, что не нужно, что мешает развиваться, двигаться вперед. В то же время все необходимое и важное для развития наша языковая система примет, адаптирует. Поэтому бороться с иностранными заимствованиями, особенно так рьяно, как это делал в XIX веке Александр Семенович Шишков, просто бессмысленно. Он предлагал вообще заменить все иностранные слова русскими. Например, «театр» называть «позорищем», «калоши» – «мокроступами». Тут очень важно чувство меры.
- А где же здесь ориентиры? Что или кого брать за образец? – В России литературный язык всегда оттачивался нашими великими писателями, которые шлифовали его, доводя совершенства. Но язык, как я уже сказала, развивается. Он уже не такой, каким был в XIX и даже в XX веке. И в этой ситуации я бы рекомендовала ориентироваться на материалы Орфографической комиссии Института русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук. В состав Комиссии входят ведущие ученые-русисты, специалисты в области кодификации норм русского языка из ведущих вузов России. На регулярно проводимых заседаниях обсуждаются вопросы современного правописания, оценка новаций в области орфографии, дается экспертная оценка словарей, справочных пособий и других нормативных источников по русскому языку с точки зрения их соответствия установленным нормам правописания.
Следить за работой Орфографической комиссии можно на
сайте Института русского языка им. В.В. Виноградова.
– Возможна ли еще одна реформа правописания? – В России среди специалистов давно ведутся дискуссии о том, насколько это необходимо. Особо острыми они были в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Тогда обсуждался очередной вариант улучшения русской орфографии, но на официальном уровне никаких решений принято не было.
В 2003 году Дмитрий Быков опубликовал роман «Орфография: опера в трех действиях», в котором он довел идею реформы до абсурда. Позже он писал: « Что, если в рамках всеобщего упрощения будет полностью отменена такая лишняя, казалось бы, условность, как орфография? Что мешало большевикам отменить не только ять и ер, но и правописание как таковое? Живет же Белоруссия, и ничего! Что получилось бы дальше? Огромное количество специалистов, «грамматиков и риторов», сразу оказалось бы ненужным».
И все же в конце 2006 года был опубликован справочник «Правила русской орфографии и пунктуации» под редакцией Владимира Лопатина, радикальных изменений в нем не было. Вопрос о реформе и о том, в чем она должна заключаться, еще не закрыт.
Дискуссии продолжаются. Вот, например, 3 – 4 декабря в Сочи состоится V Международный педагогический форум «Языковая норма. Виды и проблемы».
Учредителями и организаторами форума выступают Министерство науки и высшего образования РФ, Министерство просвещения РФ, Российская академия образования, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, фонд «Русский мир», Российское общество преподавателей русского языка и литературы (РОПРЯЛ), Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ).
– Насколько тема реформы русской орфографии популярна среди исследований и студентов БФУ им. И. Канта? – И студенты, и аспиранты регулярно обращаются к ней: пишут курсовые и выпускные квалификационные работы, выступают на студенческих конференциях в рамках Дней науки БФУ в нашем институте гуманитарных наук, в других вузах, публикуют статьи в научных журналах. И это неудивительно. Тема эта живая, интересная и чрезвычайно актуальная.
Партнёр:
Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта